Мы хотим жить как “там”, но живем как “здесь”. Последние несколько дней по возвращению домой “от туда” большинство разговоров с моими друзьями и знакомыми так или иначе сводится к проблеме разрыва, между “как нужно” и “как есть”. Будь то обсуждение квалификации сотрудников, состояния дорог, пенсионных денег до количества масла в салате, и его запредельной стоимости в столичной кофейне. И с позитивной точки зрения это маслом проливается на мою душу, так как все-таки мы этот разрыв еще видим, ощущаем на вкус и переживаем. А ведь может быть, что пройдет еще какое-то время и все то, чем мы возмущены сегодня станет “статус кво” завтра, разрыв станет бездной, и с психологической точки зрения мы предпочтем эту бездну не замечать, страшно ведь. Так бывает всегда, когда теряется связь с тем, что каждый считает реальностью. Реальность — это лишь точка зрения.

Когда заходит разговор о правах женщин, то возникает ощущение, что говорят о правах меньшинств: их мало, средневековые стереотипы, устаревшие ролевые модели, женщин недооценивают в том числе и по уровню оплаты труда, в общем, словно разговор идет о половине человека, или недо-человеке. У меня это в голове укладывается плохо, особенно в контексте полярностей в мире: где в Египте 98% девочек отрезают половые губы, и Исландии, где мужчина по-закону обязан брать отпуск по уходу за ребенком не меньше, чем женщина. Казалось бы в авангарде феминистского движения сейчас находятся США, но только в Атланте, штат Джорджия, оборот теневой торговли женщинами для рабства в борделях больше, чем оборот от продажи наркотиков.

По дороге в Патагонию мы разговорились с моим попутчиком Эрнаном. Он аргентинец-либерал, его девушка из Сальвадора, глубоко традиционная и верующая. Он считает, что религия — это атавистичный способ контроля и архаизм поведения, она — спасение жизни. “Но знаешь, если у нас будут дети и она захочет воспитать их в вере, я не буду против, ведь для нее это важно”, — комментирует он. “А если представить, что она не католичка, а, скажем, мусульманка, ты тоже не будешь против?” — парирую я. На этом наша дискуссия остановилась. Либеральность Эрнана не выходила за рамки католицизма.

Прошла пятая неделя в Чили. Все развивалось в классике жанра. Первые два дня я была открыта всему новому и прекрасному, ходила на все занятия, и активно пыталась вобрать в себя все неизвестности, знакомства, информацию. Но уже на третий день, возникло подозрительное чувство неуместности. Вроде и люди все замечательные, и темы правильные, но… мое тельце упорно скукоживалось и вместо вдохновения получало протест.

Не ходи туда, тебя там ждут одни неприятности! – Ну как же не ходить… ведь они же ждут… В марте на юге Чили проснулся один из самых активных вулканов мира – Вийярика (Villarica), и как же я могла пропустить это событие, находясь в Чили, пусть и в 1000 км. от него. В Чили я во второй раз, меньше чем за год.