Я проснулась с мутным чувством несозревшего голода. Голода головного, по той еде, которой больше нет. Знаете, такое бывает вот после гостей, в которых был, скажем твой любимый торт “Наполеон”, а ты его не съел, и на утро ты просыпаешься с чувством сожаления, навсегда упущенной возможности. Всю прошлую неделю я питалась исключительно креветками размера “джамбо”, искупанными в глубоко-витаминном составе бульона из всех тайских трав одновременно, горячо-пропитанные перцами, нежно окутанными рисом или лапшой на выбор. В такое утро, после возвращения из мест крайне приятных воспоминаний и ощущений, тебе хочется подольше не умываться, чтобы как бы задержать и солнце и воздух вчерашнего дня на твоей коже. Ты все еще нежишься под лучами памяти и нехотя приоткрываешь один глаз, чтобы быстрее закрыть и попытаться продлить воспоминание как сон. “Кокос принесите, пожалуйста, кааа”. Голод уходи, ты слышишь метель за окном.
В отеле я любила приходить обязательно на завтрак, не ради подпитки, но любопытства для. Перед стройными буфетными рядами выстраивались не всегда стройные тела со всех частей света. Интересное дело, современная экономика смешала понятия классов, и за определенные деньги ты вполне можешь стоять в очереди за яичницей рядом с арабским шейхом и китайским фабрикантом, при этом на пятки тебе будут наступать амбициозные русские клерки. Во всем этом танце животов итальянцы, как правило, полу-вальяжно будут сидеть на солнце и вдыхать через рот утренний эспрессо. “Лалисааа куууун!” через весь зал кричал мне каждое божье утро менеджер ресторана Сай, растягивая рот в улыбке как його-асане. Я на всякий случай каждый же раз кланялась в ответ, как мне казалось это был лучший выход из ситуации. В целом все 50 с небольшим обитателей отеля держались странной середины поведения: китайцы говорили громко, но тише обычного, русские оценивающе впивались в тебя взглядом, но быстро его отводили, арабам было все равно. В общем, все себя чувствовали не в своей тарелке, словно на заседании ООН в плавательных трусах.
Но вот заканчивается завтрак и начинается другой “парад планет” – пляжный. Особой мускулистостью и тягой к раку кожи отличаются европейцы – они могут в самое пекло обмазаться маслом для загара и распластаться как звезды морские на песчаной сковороде, до запекания корочки. Но, что примечательно, некоторые молодые арабские мужчины кажется тоже стали жаловать тренажерки, дабы бравурно вытащить трицепс из под майки. За арабских женщин говорить сложно, по причине полного покрытия. Хотя, в паре метров от меня лежит молодая арабская пара, красавцы-молодожены. Девушка – обладательница тонких черт, включающих талию, длинных волос, что откидываются тем самым движением руки, “освобождающим мир”, прекрасных глаз лани, и безупречной груди. Настолько безупречной, что я теряю самообладание и не могу оторвать взгляда, упредительно спрятанного за шторкой темных очков. Грудь перпендикулярно задорно двумя идеальными холмиками третьего размера вздымается что лучшие капкейки. Я завидовала природе 2 дня подряд. На третий, восточная красавица сменила бикини, и, о боже, обнажилось совсем немного, но достаточно для того, чтобы снять мой приступ ревности – прекрасная работа пластического хирурга. Женская грудь, не попа, ее накачать можно только силиконом.
Так, за кокосом и ананасом проходит час, другой за рассматриваем подводных рыбок, которые мельтешат изо всех сил, пожирая коралловые массы, переливаясь всеми цветами кроссовок адидас, и снова кокосы-ананасы. Слой за слоем ты покрываешься сусальным золотом загара и вот уже и закат, такой, что дыхание замирает и ты все прощаешь этому несовершенному миру в котором солнце каждый день прощается расписной радугой на небе. И что ты себе скажешь на утро? Пора возвращаться, ты слышишь как поет метель.
