новое
«Что значит пелигросас?» пытала я на ломаном испанском Педро. Я села рядом с водителям, на ступеньках комфортабельного междугороднего автобуса, мне было плохо, надо было видеть дорогу, чтобы не укачивало. Перед моими глазами бежал ночной извилистый серпантин, ведущий из Уахаки в Сан Кристобаль. На каждом повороте мелькали знаки «Curvas Peligrosas». «Какое красивое слово, пелигросас», в свою очередь мелькало у меня в голове на каждом повороте. «Хочешь жевачку?» предложил Педро. За жевачкой последовала печенька, кофе, вода и и долгая дорога.
Я сидела на ступеньках, глядя в огромный экран лобового стекла «Вольво», мой словарный запас испанского истощился, как и запас печенек у Педро. Ночная лента дороги, посверкивая свтоотражающими маячками, пробегала перед глазами как кинолента, воспроизводя воспоминания без особого порядка, словно подтягивая их из неотработанного архива памяти. Так как кинолента все-таки архивная, некоторые кадры были пустыми, черными. В эти моменты я вспоминала, что все еще еду. За что и люблю дорогу, как большую метафору жизни: сидишь себе, но и едешь, жуешь печеньки, смотришь в окно, думаешь, или не думаешь вовсе, просто едешь, иногда останавливаешься, чтобы выйти и пожить. Поэтому и люблю водить машину, можно рулить, и останавливаться там где и когда захочешь. Труднее с общественным транспортом, особенно трамваем, а в метро и вовсе туннели. Не люблю велосипеды, ведь надо крутить педали. И люблю ходить пешком, и не люблю бегать.
Нужны, нужны дороги, чтобы думать, поднимать архивы. Нужны дороги как медитации, после которых становится хорошо, даже если дороги., полны поворотов, даже таких опасных, как красивых «пелигросас».