Latest
Моя, человеческая память, устроена по принципу – с глаз долой, из сердца, а вернее, головы, вон. Поэтому Инстаграмм я веду “религиозно”, исключительно для того, чтобы помнить. Моя подруга как-то сказала, что это неправильно, потому как эмоции гораздо шире, чем щелчок камеры, и все, что мы и запомним, выфильтруется, усохнет, ужмется до цветного квадратика в телефоне. Конечно, лучше писать. Но с середины июня у меня не было под рукой ноутбука, а на специально приобретенной для таких случаев отсутствия отдельно-стоящей bluetooth клавиатуры я писать не могла. Видимо слишком ритуализирую я этот процесс извлечения эмоций в буквы: чтобы и настроение, и свет, и тишина, и ноутбук. Ноутбук как печатная машинка. Хорошо, что хоть ее не надо теперь возить с собой. Но вот, все сложилось, пятница, вечер, тишина, мягкий свет лампы, легкий шум за окном, и краткий пространный отчет о картинках в инстаграмме, и историй за ними. Из неопубликованного.
Увидев такой заголовок впервые в Твиттере, мои друзья подумали, что я с кем-то рассталась. Берите больше: за последние пару месяцев случилось все что могло только случиться. Или как кто-то уже пошутил: “Если на уроке истории вас будут спрашивать: А в каком году произошло такое то событие? Просто говорите: 2016”.
Начнем с того, что в ночь, пока я летела из Казахстана на TEDSummit: Британия рассталась с Европейским союзом. Бум. И вот вам сейчас может показаться, “ну и что нам в нашей не европейской стране от этого”. По правде сказать, многие не до конца до сих пор осознают “ну и что”.
Но что же по сути произошло? Половина населения, взрослая, консервативная, проголосовала за то, чтобы “выйти”, другая, чуть-чуть меньшая половина, молодая, образованная, глобализованная, за то, чтобы “остаться”. И хотя, в цифрах, их разделял какой-то 1 процент, в смыслах и убеждениях – целая пропасть. Как сказал в своем TEDTalk Александр Беттс, который, кстати, подготовил его за пару дней в связи с Брексит, (на пять с плюсом! смотреть всем): “Вызов заключается в том, что нам нужно найти способ рассказать тем людям о глобализации,понять, что они, возможно, не имеют высшего образования, что, возможно, они выросли без интернета, не имеют возможности путешествовать, что их, возможно, не убеждает то, что убеждает нас в наших либеральных кружках.”
Брексит стал целой метафорой мировоззренческого разрыва. Того самого разрыва, который разделяет сейчас не только поколения, по принципу образованности и глобализованности, но и, к примеру, по уровню технологичности.
Эту мысль о “Великом разрыве” я поймала уже на саммите, на семинаре Эрика Бринйолфсона (Erik Brynjolfsson), одного из ведущих мировых ученых в цифровой экономике, работающего в MIT. В течении полутора часов он, вместе с главным человеком по искусственному интеллекту Google, объясняли, что не смотря на то, что цифровые технологии позволяют экономике расти намного быстрее, в то же самое время создают огромный разрыв в доходах населения. В отличии от индустриальной революции, цифровая рождает феномен “победитель получает все”. С одной стороны, то, что индустриальная эра делала для развития человеческих мускул, цифровой век совершает для развития человеческого мозга, и это круто. Но как это отражается и отразится на мире пока не ясно.
Компьютеры становятся все более и более мощными, и компании имеют меньшую потребность в некоторых видах рабочих. Технологический прогресс может оставить многих людей позади. И конечно, для кого-то перспективы прекрасны – никогда не было лучшего времени, чтобы быть сотрудником с техническими навыками или образованием. Но для кого-то обладание лишь “стандартными” навыками, знаниями вообще теряет ценность, так как компьютеры и роботы учатся в экстренном темпе. К примеру, уже в ближайшие несколько лет целый клан дальнобойщиков в США уйдет в небытие, так как перевозки будут совершаться автоматизированными машинами без водителей. Доктора уже с успехом заменяются машинами с искусственным интеллектом, способными в мгновение ока ставить диагноз исходя из данных о вашем здоровье. При этом скорость развития машин идет не линейно, а экспонентно. То есть то, о чем мы привыкли думать как о фантастике будущего, может и случится завтра.
Технологическая эра сейчас будет создавать все больший разрыв в доходах, а значит, и во взглядах на мир, выражающееся в социальном напряжении. Как написал мне на днях Евгений Жовтис в ответ на выбранную тему TEDxAlmaty: “Между небом и землей” можно рассматривать и с точки зрения общественно-политического дискурса. Все мы сейчас между небом и землей и в прямом (с точки зрения террористических угроз) и в переносном (с точки зрения явного мирового цивилизационного кризиса) смысле. Я склоняюсь к верности рассуждений американского футуролога Хоффлера, что мы сейчас наблюдаем начало третьей цивилизационной волны. Первая было связана с обеспечением человечества себя продуктами питания. Вторая – с созданием государств, централизацией, концентрацией для создания, в свою очередь, правил и поддерживающих их институтов. Это подтолкнула и технологическая революция. А сейчас мы наблюдаем начало третьей цивилизационной волны, которая, в связи с информационной революцией как раз направлена на деконцентрацию, децентрализацию, индивидуализацию. Она столкнулась со второй волной и вызывает сильную общественно-политическую “турбулентность”.
И да, мы ее, турбулентность, не просто видим в новостях по “телевизору”. 2016 год июль: Ницца. Турция. Алматы. То, что происходит сейчас с миром кажется дурным сном, в котором мы наблюдаем ужасную поляризацию. Огромный разрыв, где Турция из светского государства буквально на глазах превращается в тюремное общество. Подскок, флип – переворот. Кстати о тюрьме.
Одним из самых больших впечатлений личного толка на TEDSummit для меня стало знакомство с профессором Филиппом Зимбардо, того самого автора Стэнфордского эксперимента.
Буквально за неделю до саммита была опубликована моя колонка в Эсквайр.кз о “добре и зле”, где я вдоль и поперек цитировала профессора и его работы. И вот он сидит на конференции, рядом со мной, и вот мы уже рассуждаем о политических режимах на ужине, профессор, которому 84 года, активно путешествует и только прилетел из Ирана. Я в шоке. Так вот, собственно, одной из идеей, которой живет сегодня Зимбардо – является идея героизма, как практически единственного способа разрушения системы. “Когда я проводил свой тюремный эксперимент, я сам стал заложником и частью системы”, – говорит профессор “И когда ты находишься внутри этой системы, будь то семья или государство, все, те слова, которыми ты изъясняешься, твое поведение пойманы в западню. И это очень важно, чтобы люди выбирались из нее, хотя для путешествий, чтобы видели другой мир, другие примеры”. И система не может разрушить сама себя, всегда нужны внешние факторы. Но в большем контексте, только героические поступки людей, идущие на жертву ради большего, ради идеи, могут нарушить систему “зла”.
“В каждом ребенке живет супер-герой, или представление о них. И вот что я говорю детям: кто-то из супергероев в твоем воображении может летать, кто-то исчезать, бороться со злом, но ни у кого из нет того, что есть у тебя – силы мысли и воображения. Они лишь результат воображения аниматора. У тебя есть мозг, ты можешь создать супергероя, если ты можешь рисовать. Но вопрос в том, на что ты можешь использовать свой мозг, если захочешь создать не просто супергероя, но новый мир. Таким образом, твой мозг – есть отправная точка для создания своего мира, и стать там супергероем. Супергерои – это агенты общественных перемен, они проявляют себя иногда из сострадания, но дело не в этом. А в том, что тебе нужно будет ориентированным на общество – что я могу сделать, чтобы дать кому-то почувствовать себя особенным? Что я могу сделать, чтобы первым посмотреть в глаза, протянуть руку, и сказать комплимент, что-то, что позволит другому человеку почувствовать себя особенным. И это не сложно, и не требует от тебя ничего сверхъестественного, но помогает тебе практиковать ежедневные мини-героические поступки. А это значит, что когда придет большая возможность проявить себя, если кто-то упадет, или кого-то нужно будет защитить, ты с легкостью это сделаешь. Самый большой враг героизма – это эгоцентризм. Это “я” вместо “мы”. Герои всегда говорят “мы”, и никогда “я”. И в нашем обществе “эго-селфи-маньяков” это большая проблема. Поэтому так важно поощрять воображение у детей, представление нового мира, и ориентированность на общество, а не на себя”.
И вот, в моей голове плавают две мысли: с одной половинки мозга – Великий разрыв, с другой – Герои, которые спасут этот мир.
Все эти мысли плавали в моей голове, которая уже плавала в иссиня-синих водах Адриатического моря.
